Джиллиана взглянула на Большую печать, которую все еще сжимала в руке. Странно она словно бы чувствовала исходящую от нее силу, хотя не вполне понимала, в чем эта сила состоит.
— Только бы я оказалась достойна их любви. Сэр Хэмфри поклонился и отступил на несколько шагов.
— Вы королева, достойнейшая из достойных, — монастырский садовник убеждался в этом много, много раз. — От волнения голос его дрогнул, и он поспешно отвернулся.
В шатре Джиллиану встретила женщина лет тридцати с волосами цвета льна. Ее живые карие глаза с благоговением смотрели на королеву.
— Ты, видимо, Нетта? Женщина опустилась на колени.
— Да, Ваше Величество. Я счастлива, что мне выпала честь прислуживать вам.
— Спасибо, Нетта, можешь встать.
— Ваше Величество, наконец-то мы вас дождались! — с чувством произнесла служанка и тут же опустила голову, видимо, коря себя за излишнюю болтливость. Но она просто не могла не произнести этих слов. Ими был пропитан воздух, они витали повсюду. Каждый присутствующий думал так. Джиллиана поняла это.
— В таком случае помоги мне раздеться, — просто сказала она. — Я очень устала сегодня.
Нетта, обрадованная тем, что королева не рассердилась, проворно взялась за дело. Корона и Большая печать легли в специально приготовленный ящичек, обитый изнутри бархатом. Вскоре Джиллиана, уже расчесанная и переодетая в ночную рубаху, забралась на пуховую перину и мгновенно уснула.
Она спала так крепко, что даже не слышала, как за тонким пологом шатра ее верноподданные праздновали великий праздник, и веселились, и пили талшамарское вино за здравие своей королевы. Только два рыцаря не присоединились к общему ликованию всю ночь они простояли у входа в королевский шатер, зорко вглядываясь во тьму.
Утомленная тяжелым днем, новая королева Талшамара спала без сновидений. Слава Господу, сегодня исполнилось самое сокровенное желание всех ее подданных наконец-то они обрели свою законную властительницу.
Утром Джиллиана проснулась рано, еще до света. Позавтракав свежим хлебом с густыми сливками, сыром и фруктами, которые подала ей Нетта на золотом блюде, она с помощью служанки начала одеваться.
Нетта оказалась весьма расторопной, однако, когда дело дошло до короны, она смутилась и явно не смела к ней прикоснуться.
Джиллиана невольно улыбнулась.
— Отчего ты ее так боишься, Нетта? В ней нет ничего страшного, как мне кажется.
— Ваше Величество, я не то чтобы боюсь, но она для меня — знак того великого, чему мне выпало служить. Из всех талшамарских женщин именно мне доверили прислуживать Вашему Величеству! Это такое событие для всей моей семьи. А я до сих пор как будто не верю очевидному.
Пожалуй, не так-то легко будет привыкнуть к роли королевы, подумала Джиллиана, сама надевая корону. До сих пор она вела жизнь тихую и скромную, и это неожиданное всеобщее обожание изрядно обескураживало ее.
— Пойдем, — она кивнула служанке и шагнула к выходу. — Я не хочу заставлять людей ждать.
Когда Джиллиана откинула полог, глазам ее открылось внушительное зрелище. Перед ее шатром выстроились рыцари и бароны, числом не менее сотни. Все они восседали на белых конях и сами были в белом с головы до ног, лишь кольчуги отсвечивали золотом в утренних лучах. Единственными украшениями рыцарей были фамильные гербы на щитах да драгоценные камни, сверкающие на шлемах.
Сэр Хэмфри, тоже весь в белом, вышел ей навстречу и помог сесть в седло.
— Как почивали, Ваше Величество?
— Благодарю вас, сэр Хэмфри, я прекрасно выспалась. Сегодня славное утро, не правда ли?
— Да, Ваше Величество.
Она спокойно улыбнулась ему. Кажется, она уже начинала постепенно привыкать к той жизни, для которой была рождена, и обретать положенную величавость.
Неожиданно глаза ее лукаво сверкнули.
— Сэр Хэмфри, вам, верно, немного странно думать обо мне как о своей властительнице вам слишком часто приходилось видеть меня выпачканной в грязи.
Старый рыцарь, однако, глядел на нее без улыбки.
— Я и тогда видел вас с короной Талшамара на голове. Для меня вы всегда были королевой.
Вскоре они выбрались по извилистой тропе обратно на дорогу. Длинная кавалькада белых всадников поражала своим великолепием: золотые кольчуги их горели на солнце, алые знамена трепетали на ветру.
Встречные поневоле таращили глаза на прекрасную молодую королеву с ее необычной свитой. Только теперь Джиллиана вполне смогла оценить мудрость Элинор: их белоснежные одежды производили неизгладимое впечатление на английских крестьян.
Весть о странной процессии с удивительной быстротой перелетала от селения к селению, и везде сотни людей высыпали на дорогу, махали руками и приветствовали талшамарцев радостными криками.
Никто из них не знал, откуда взялась эта прекрасная королева со своими белыми рыцарями, но все с искренним удовольствием восславляли ее и кричали «ура».
Запершись у себя в спальне вместе с ближайшими придворными и епископами, Генрих пытался разобраться в странных слухах, уже долетевших до столицы из окрестных деревень.
— Какие нелепые россказни, право, затруднительно верить, — задумчиво произнес Генрих, — говорят, что они с головы до пят в белом, на белых конях, а впереди едет прекрасная дама?
— Да, милорд, истинно так. По нашим сведениям, их уже видно из самого Лондона. Прикажете задержать их у ворот?
— Они вооружены? — Генрих отбросил недоверие и насторожился.
— Да, однако, как нам доложили, они никому не угрожают на своем пути. Напротив, в каждом селе они бросают крестьянам золотые монеты.
Генрих недовольно нахмурился. Подобная щедрость никогда не внушала ему доверия, а крестьянам она может внушить дурные мысли. Весьма неприятно.
— Когда они подъедут к воротам, разрешаем пропустить только женщину и с нею еще двоих. Остальных необходимо разоружить и взять под стражу.
— Слушаюсь, милорд. — С этими словами один из приближенных спешно направился исполнять королевский приказ.
Как ни занимала Генриха тайна неведомых белых всадников, сейчас ему некогда было над нею долго раздумывать. Он медленно встал и отправился из спальни в тронную залу. Там его ждало малоприятное, но неизбежное дело суд над принцем Райеном и его сестрой, принцессой Кассандрой.
Пэры, пожелавшие самолично услышать высочайшее решение короля Генриха, уже собрались и теперь оживленно перешептывались между собой. По поводу королевского вердикта строились самые разные догадки и даже заключались пари. Большинство, однако, склонялось к тому, что преступников, несомненно, ждет смертный приговор.
